Кошевая С. П. ТРЕВОГА И СТРАХ У ОКОЛОГИЧЕСКИХ БОЛЬНЫХ

Друк

УДК:159.923: 616.89

 

ТРЕВОГА И СТРАХ У ОКОЛОГИЧЕСКИХ БОЛЬНЫХ

Кошевая С. П.

Национальный медицинский университет им. А. А. Богомольца, Украина, Киев

 

В статье описаны проблемы переживания тревоги и страха онкологических больных людей. Проанализированы психологические подходы и взгляды ученых на природу тревоги и страха у онкобольных. Рассматривается многообразие психических нарушений у больных с онкологической патологией. Подчеркивается негативное влияние страха и тревоги на процесс диагностики, лечения и профилактики больных. Также рассмотрены особенности психологического пространства человека при болезни.

Ключевые слова: тревога, страх, болезнь, анксиозний синдром, травматизация, неврозоподобные нарушения, адаптация, соматонозогнозия.

 

Кошова С. П. Тривога і страх в онкохворих людей/ Національний медичний університет імені О. О. Богомольця, Україна, Київ

В статті описані проблеми переживання тривоги і страху онкологічно хворими людьми. Проаналізовано психологічні підходи та погляди вчених на природу тривоги і страху в онкохворих. Розглядається різноманіття психічних порушень у хворих з онкологічною патологією. Підкреслюється негативний вплив страху та тривоги на процес діагностики, лікування та профілактики хворих. Також розглянуто особливості психологічного простору людини при хворобі.

Ключові слова: тривога, страх, хвороба, анксіозний синдром, травматизація, неврозоподібні порушення, адаптація, соматонозогнозія.

 

Koshova S. P. Anxiety and fear in people with cancer/ Bohomolеts National Medical University, Ukraine, Kyiv.

In the article describes the problems experience anxiety and fear of cancer patients people. Analyzed psychological approaches and views of scientists on the nature of anxiety and fear in cancer patients. We consider the variety of mental disorders in patients with cancer. Emphasized the negative impact of fear and anxiety in the process of diagnosis, treatment and prevention patients. Also, describes the features of psychological space human disease.

Key words: anxiety, fear, illness, anksioznyy syndrome, trauma, neurosis disorders, adaptation, somatonozohnoziya.

 

Вступление.

Слова «рак», «опухоль» ассоциируются у большинства людей со словами боль, страдание, длительное лечение, большие материальные расходы, инвалидность, потеря работы, обуза родным, сиротство детей, умирание, близкая смерть. Злокачественные новообразования несут угрозу биологическому, психологическому и социальному благополучию человека и его семьи, создают неопределенность, неизвестность будущего, и, как следствие – возникают тревога и страх

Основоположник психоанализа З. Фрейд затрагивал проблему страха и тревоги в большинстве своих работ [1].

З. Фрейд разделил страх на два противоположных вида: реальный и невротический [1]. Реальный страх представляет собой реакцию на восприятие внешней опасности, т.е. ожидаемого, предполагаемого повреждения, связан с рефлексом бегства, и его можно рассматривать как выражение инстинкта самосохранения. Страх - филогенетически древнее образование, присущее даже животным, предназначенное для сохранения, как отдельного индивида, так и целого вида. Но страх может иметь и негативное воздействие и как эмоция, не всегда является целесообразным.

Страх у онкологического больного может быть адаптивным, так как заставит человека предпринять определенные действия с целью «спасения», вынудит его обратиться к врачу, дать согласие на неприятное или болезненное обследование, лечение. Но если он будет чрезмерным и парализует защитные действия, заставит отказаться от своевременного лечения, то будет упущено время - одно из главных условий эффективной терапии в онкологии. В таком случае - это патологический страх.

Биологический компонент природы страха, подчеркнутый З. Фрейдом, чрезвычайно важен. Поскольку любое онкологическое заболевание несёт реальную угрозу жизни и в сознании человека слово «рак» ассоциируется со словом «смерть», то биологический страх как реакция на опасность имеется практически у всех онкологических больных. В таком случае его можно считать показателем адекватной психологической реакции личности. Он свидетельствует о сохранении реактивности организма и с этой точки зрения может считаться положительным симптомом.

К. Юнг [2] считал, что биологический страх является проявлением коллективного бессознательного, и поэтому полностью избавить больного от такого страха невозможно, но следует стремиться к коррекции интенсивности страха, а в ряде случаев использовать страх больного перед последствиями заболевания в качестве мотивации своевременного начала лечения.

Характеризуя невротический страх, З. Фрейд обратил внимание на главную его особенность - отсутствие реальной опасности, угрозы индивиду или чрезвычайное ее преувеличение. Следует подчеркнуть: онкологические больные в подавляющем большинстве ассоциируют свое заболевание с неизбежностью скорой смерти, хотя нередко реальная угроза преувеличена. Таким образом, у больных с онкологической патологией имеет место невротический компонент страха.

К. Хорни [3], впервые разграничила два различные понятия - страх и тревога. Она подчеркивает, что оба эти термина в действительности обозначают эмоциональные реакции на опасность, однако между ними есть различие.

По мнению К. Хорни, страх является реакцией, пропорциональной наличной опасности, в то время как тревога является несоразмерной реакцией на опасность или даже реакцией на воображаемую опасность. Как страх, так и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна [3]. Иначе говоря, интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация. Причины же тревоги, в сущности, ему неизвестны. Тревога связана не с той ситуацией, которая имеет место в реальности, а с тем как она представляется человеку. Поэтому терапевтической задачей может быть лишь выявление того смысла, который имеет для него определенная ситуация. Позже на основе этих представлений была создана когнитивная теория эмоций.

Такое разделение понятий «страх» и «тревога», обусловленность тревоги представлениями больного о своей болезни, её прогнозе, предстоящем лечении делает необходимым изучение «внутренней картины болезни» у раковых больных. Многие больные, неадекватно преувеличивающие опасность своего заболевания, испытывают тревогу, иногда настолько выраженную, что совершают суицидальные попытки [4]. Задача врача - понять тот смысл, который имеет для больного ситуация его болезни и строить психотерапию в соответствии с этим фактором.

К. Хорни обратила внимание на то, что люди не всегда осознают наличие у них тревоги, то есть, что тревога может быть скрытой, при чём «степень осознания абсолютно ничего не говорит о динамической силе» тревоги, о возможностях ее патогенного воздействия на организм.

К. Хорни принадлежит также приоритет в разделении тревоги на базальную и ситуативную [3]. Базальная тревога возникает как «чувство беспомощности в потенциально враждебном мире». По своей сути она является невротической и формируется ещё в детстве [3].

Ситуативная тревога возникает в ответ на явно выраженную опасность. От страха она отличается тем, что, во-первых, она характеризуется, прежде всего, расплывчатостью и неопределенностью и связана с ужасом перед неизвестным. Во-вторых, тревога вызывается такой опасностью, которая угрожает самой сущности или ядру личности. Так как различные индивиды считают своими жизненно важными ценностями совершенно разные вещи, можно обнаружить самые разнообразные вариации и в том, что они переживают как смертельную угрозу. В-третьих, тревога, в противоположность страху, характеризуется чувством беспомощности перед надвигающейся опасностью; одна и та же ситуация может вызывать либо страх, либо тревогу, в зависимости от способности или готовности индивида бороться с опасностью [3].

Психоаналитическое толкование тревоги и страха является широко признанным и с незначительными дополнениями используется многими авторами и в настоящее время.

Сторонники бихевиоральной теории [5] рассматривают психические явления как реакции организма на определенные стимулы. В этом прослеживается генетическая связь бихевиоризма с Павловским физиологическим учением об условных рефлексах, длительное время являвшимся теоретической основой советской психологической школы.

Представители этих школ утверждают: тревога и страх могут возникать по условнорефлекторному механизму в ответ на определённый стимул, которым может являться как физический или химический раздражитель, так и слово (в соответствии с учением И.П. Павлова о сигнальных системах) [6]. Р.А. Лурия доказал, что корковая связь является господствующей и способна изменить, извратить характер безусловной реакции. В клинической практике много таких моментов, когда психогенный фактор обостряет или, наоборот, угнетает, тормозит реакцию.

Согласно данным о том, что страх и тревога могут возникать по условнорефлекторному механизму в ответ как на первосигнальный, так и на второсигнальный стимул, возникло предположение, что уже существующие у больного условные рефлексы, вызывающие страх, можно разрушить, создавая новые рефлексы, в том числе - и воздействуя словом. Такой подход используется в новом направлении психотерапии – нейро-лингвистическом программировании [7].

Конечно же, нельзя возникновение любого страха объяснять закреплением условного рефлекса на какой-либо раздражитель, вызывавший в прошлом страх, но следует помнить, что в ряде случаев такой механизм формирования страха имеет место. Р. Бэндлер, приводит примеры фобий, возникших в результате однократного сочетания пережитого страха с каким-либо индифферентным раздражителем. В последующем в течение очень длительного времени (иногда годы) этот раздражитель продолжает вызывать появление анксиозного аффекта прежней интенсивности, хотя, в большинстве случаев, указанный механизм возникновения страха самим пациентом не осознается и нередко представляет определенную трудность для врача.

Гуманистическая психология утверждает устремленность человека к будущему, к свободной реализации своих потенций, к укреплению веры в себя и возможность достижения «идеального Я» [5]. Одним из направлений гуманистической психологии является экзистенциальная психология, центральные темы которой – неизбежность смерти, проблемы поиска смысла существования, любви, одиночества.

Онкологические больные, ежеминутно ощущая неизбежность приближающейся смерти, задумываются над смыслом прожитой жизни, над своим будущим, испытывают перед ним экзистенциальный страх. Переосмысление прожитой жизни, нахождение ответов на вопросы «Что есть жизнь?» и «Что есть смерть?», дает возможность подготовиться к ее приходу и встретить ее без страха, на сколько это возможно – спокойно.

Основатель трансперсональной психологии С. Гроф на протяжении более тридцати лет изучал страх, процесс умирания, сущность смерти и возможности психоделической и холотропной терапии [8], работая преимущественно с онкологическими больными. Он и его последователи доказывают, что первоисточником страха являются физические травмы, сопровождавшиеся угрозой жизни, пережитые человеком не только на биографическом, но и на перинатальном, и даже на трансперсональном уровнях. На основании исследования онкологических больных С. Гроф утверждает, что повторное проживание этих травм в процессе психоделической или холотропной терапии значительно уменьшает страх или даже устраняет его полностью. Это дает возможность существенно снизить дозы наркотических анальгетиков, регулярно принимаемых больными в последней стадии заболевания и значительно повысить качество жизни больных вплоть до самой смерти [8]. С. Гроф указывает на то, что страх во многом определяется особенностями представлений о смерти у представителей различных культур, разных религиозных убеждений и философских систем. Роль религиозности в восприятии смерти, в наличии или отсутствии страха смерти подчеркивается и в работах П. Тиллиха.

Проблема эмоциональных изменений у онкологических больных давно интересует ученых. В.А. Ромасенко и К.А. Скворцов на протяжении примерно сорока лет изучали особенности психической сферы онкологических больных с целью найти специфические психические нарушения, универсальные для всех форм, стадий и локализаций опухоли . Но такие специфические признаки онкологических заболеваний ими выявлены не были, но было установлено, что особенности психических нарушений при них зависят от стадии болезни - начальной, разгара или терминальной. На каждой из них изменения психики обусловлены двумя причинами - соматическими нарушениями и осознанием болезни, но на разных стадиях преобладают либо одни, либо другие причины [9].

Так, на начальной стадии болезни, когда соматическое состояние ещё не слишком пострадало, психические нарушения вызваны в основном «реакцией на болезнь». Одна из особенностей, свойственных начальной фазе онкологической патологии, мешает вовремя обратиться за помощью - это страх очутиться лицом к лицу с диагнозом. Онкологический больной не хочет признавать своей болезни. Он не обращает на неё внимания, «бежит» от болезни. Для него неприемлемо само слово «рак». Подтверждением психогенной этиологии таких нарушений является тот факт, что такие же психические изменения обнаруживаются и у тех больных, у которых цитологические исследования не подтвердили предположения о злокачественном характере новообразования. В таких случаях после проведенного соматического лечения психическое состояние человека возвращается к исходному, свойственному до болезни.

Главным переживанием первой стадии болезни является страх смерти, неумолимо надвигающейся гибели в результате длительных физических мучений. Во второй фазе болезни соматическое состояние уже заметно нарушено, имеются расстройства обмена веществ, последствия большей частью обширных, калечащих операций, побочные эффекты лучевой и химиотерапии. И чем дальше развивается заболевание, тем больше психогенные компоненты в структуре психических нарушений сменяются соматогенными [9].

Терминальная фаза болезни чрезвычайно благоприятна для возникновения разного рода психических нарушений. Стремительно прогрессируют ухудшение соматического состояния, развивается астения, больные принимают большие дозы наркотических препаратов, появляются элементы дезориентировки и преходящих расстройств сознания, наблюдается высокая истощаемость нервно-психической сферы. Аффекты ослабевают в силе. Предсмертный период в большинстве случаев не сопровождается переживаниями страха смерти. Представления гибели подвергаются «вытеснению» [9].

Психогенный механизм страха у онкологических больных тесно связан с вопросом отношения человека к своему заболеванию, с его представлениями об имеющейся болезни, её прогнозе, предстоящем лечении, образе жизни в будущем.

Многие исследователи рассматривали различные аспекты проблемы «личность и болезнь», выдвигая обобщённые понятия, связанные с эмоционально-личностным реагированием пациента на заболевание: «переживание болезни» - Е.А. Шевалев; «отношение к болезни» - К.А. Скворцов, Н.И. Рейнвальд; «сознание болезни» - Е.К. Краснушкин, Л.Л. Рохлин, А.С. Познанский; «аутогенное представление о заболевании»- М. Balint; «образ собственного заболевания» - I. Heszen Klemens.

Р.А. Лурия внутренней картиной болезни назвал то, что испытывает и переживает больной, всю массу его ощущений, не только местных болезненных, но его общее самочувствие, самонаблюдение, его представления о своей болезни, о её причинах, всё то, что связано для больного с приходом его к врачу. Весь тот огромный внутренний мир больного, который состоит из весьма сложных сочетаний восприятия и ощущения, эмоций, аффектов, конфликтов, психических переживаний и травм.

А.В. Квасенко и Ю.Г. Зубарев разработали понятие соматонозогнозии [10] - процесса познания психически здоровыми пациентами своего заболевания, личностной реакции на болезнь. Она может быть адекватной или патологической. Адекватной реакцией личности, возникшей в результате болезни, является признание факта болезни, принятие к сведению заключения врача и сотрудничество с ним больного. Выделены четыре типа адекватных соматонозогнозий.

1. Нормосоматонозогнозия - это такой тип личностного реагирования, при котором больные правильно оценивают свое состояние и перспективу, их оценка совпадает с трактовкой врачей. Больной позитивно относится к лечебно-диагностическим и реабилитационным воздействиям, проявляет активность в борьбе с болезнью, стремясь найти наиболее оптимальный выход из сложившейся ситуации, преодолеть её или приспособиться к ней. Больные мобилизуют все внутренние ресурсы для борьбы с болезнью. Готовность больного к преодолению болезненных явлений, последствий болезни оказывает благоприятное влияние на эффективность лечебно-реабилитационных усилий.

2. При гиперсоматонозогнозии больные склонны переоценивать значимость как отдельных симптомов, так и болезни в целом, её последствий, что не соответствует объективной тяжести заболевания. Переоценка значимости болезни может находить своё выражение в представлениях о витальной угрозе, опасности ограничения или утраты возможности профессионально-трудовой деятельности, а так же в гипертрофированной оценке этических, эстетических, интимных компонентов последствий болезни.

В ряде случаев при гиперсоматонозогнозии больные испытывают тревогу, панику, настроение снижено, внимание и мысли прикованы к болезни. Переоценивая тяжесть состояния, больные, однако, не считают его безнадёжным.

3. При гипосоматонозогнозии выявляется недооценка больным тяжести и серьёзности болезни в целом и её отдельных признаков (а также последствий), находящихся в противоречии с объективными данными. Эта недооценка приобретает полиморфный характер как в плане представлений, высказываний, утверждений, так и поведения в целом.

Гипосоматонозогнозия возникает либо из-за непонимания больным своего заболевания вследствие отсутствия необходимых знаний, либо при использовании вытеснения или отрицания в качестве механизма психологической защиты от тревоги, возникающей при осознании своего заболевания. И поэтому при психологическом обследовании больного уровень осознаваемой тревоги может быть низким .

4. При диссоматонозогнозии больные отрицают наличие болезни и её симптомов с целью диссимуляции или под влиянием страха перед её последствиями. Страх перед последствиями заболевания ведёт к вытеснению из сознания мыслей о болезни [10].

При патологической личностной реакции на заболевание она перестаёт быть адекватной психогенному воздействию. Как считают А.В. Квасенко и Ю.Г. Зубарев, в таких случаях невозможна коррекция представлений, суждений, утверждении больных о характере заболевания, а также поведения.

Патологические формы реагирования полиморфны - возможны депрессивный, фобический, истерический, ипохондрический и анозогнозический варианты. В структуре депрессивного синдрома может быть эмоция страха, отчаяния, сужения сознания, доминирующие идеи, связанные с болезнью.

При фобическом варианте критика к навязчивым переживаниям может быть неполной. В отличие от фобического синдрома при неврозах, сохранность критики при навязчивых страхах характерна для соматических больных вне острых приступов фобий. В течение самого приступа страха переживаемую опасность больные считают вполне реальной.

Для онкологических больных канцерофобические нарушения нехарактерны. Они возникают преимущественно после каких-либо болезненных диагностических или лечебных процедур, в послеоперационном периоде и иногда сохраняются на протяжении многих лет после выздоровления, мешая их реадаптации. Иногда психологически адекватные опасения рецидива или метастазов опухоли после операции ошибочно расцениваются врачами как канцерофобии.

При истерическом варианте наблюдается гипертрофированность предъявляемых жалоб, аггравация и связанное с ними гротескное поведение с целью привлечь к себе внимание или извлечь выгоду из своей болезни.

Ипохондрический вариант представляет пессимистическую оценку болезни с несоответствием между тяжестью болезни и её истолкованием. В основе такой реакции лежит страх за своё здоровье. Ипохондрический синдром часто возникает у онкологических больных в связи с длительностью заболевания, общей и нервной астенией. Даже в случаях, когда такой онкологический больной был своевременно пролечен, вопреки клиническому выздоровлению он продолжает ощущать тревогу и страх, и ипохондрически истолковывает малейшие неприятные ощущения в своем теле.

В рамках патологических форм реагирования на болезнь у больных могут возникать суицидальные тенденции. Среди онкологических больных суициды - не редкость. Многочисленные разновидности ухода из жизни в связи со страхом уродующего, инвалидизирующего лечения, невыносимых болей, ненужности семье и т.п. называются нозофобическими суицидами или «суицид - бегством». А.Г. Амбрумова и В.Л. Леви указывают на возможность «постаффективного суицида» [10].

Структура соматонозогнозии зависит от характера заболевания и преморбидных особенностей больного.

Е.Ф. Бажин и А.В. Гнездилов психогенные реакции онкологических больных по степени глубины разделили на три типа [9]:

1. Реакции легкой степени, при которых отмечаются не резко выраженные расстройства, представляющие собой адекватную форму психогенных реакций, приближающихся к невротическому уровню. Эти реакции относительно легко купируются, основным способом воздействия является психотерапия.

2. Реакции средней степени - более тяжело выраженные невротические реакции. Требуют сочетанного применения психофармакологических препаратов и психотерапии.

3. Тяжёлые реакции - реакции психотического уровня, требующие обязательного применения психотропных средств и участия в лечении психиатра. Психозы чаще встречаются у больных вскоре после оперативного вмешательства и в случаях нарастания кахексии.

Выводы.

Необходимо стремиться не только к устранению тревоги и страха, но и к выработке у больного правильного отношения к своему заболеванию, к улучшению качества его жизни, наиболее быстрой медицинской реабилитации и ресоциализации.

Таким образом, рассмотрев взгляды представителей различных направлений психологии на природу страха, можно говорить о том, что, хотя и накоплены результаты многочисленных исследований, в настоящее время в науке нет единого, общепризнанного толкования природы этого состояния. По всей вероятности, работая с онкологическими больными, имеющими анксиозный синдром, следует учитывать все описанные виды тревоги и страха, поскольку они все могут иметь место.

 

Литература:

1. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. - М.: Наука, 1991. - 456с.

2. Юнг К.Г. Собрание сочинений Психология бессознательного – М.: Канон, 1994. – 320 с.

3. Хорни К. Самоанализ // Хорни К. Собрание сочинений в трех томах. Том второй. - М.: Смысл, 1997. - С.282-525.

4. Кениг К. Когда нужен психотерапевт... - М.: Изд. группа «Форум» — «Инфра-М», 1998. – 169с.

5. Основные направления современной психотерапии. - М.: «Когито - центр», 2000. - 379 с.

6. Сидоров П.И., Парняков А.В. Введение в клиническую психологию. – Т. 2. – М.: «Академический проект», «Деловая Книга», 2000. – 382с.

7. Андреас С. и др. Миссия НЛП: новейшие американские психотехнологии. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 2000. - 352 с.

8. Гроф Ст. Целительные возможности необычных состояний сознания // Внутреннее пространство. Холотропное дыхание: глубинная психотерапия и путь духовной трансформации. - М.: Независимая ассоциация психологов-практиков, 1996. - С.20-32.

9. Ромасенко В.А., Скворцов К.А. Нервно-психические нарушения при раке. - М.: Медгиз, 1961. - 371с.

10. Квасенко А.В., Зубарев Ю.Т. Психология больного. – Л.: Медицина, 1988. – 184с.

 

References:

1. Freyd Z. Vvedenye v psykhoanalyz. Lektsyy. - M.: Nauka, 1991. - 456s.

2. Yunh K.H. Sobranye sochynenyy Psykholohyya bessoznatel'noho – M.: Kanon, 1994. – 320 s.

3. Khorny K. Samoanalyz // Khorny K. Sobranye sochynenyy v trekh tomakh. Tom vtoroy. - M.: Smыsl, 1997. - S.282-525.

4. Kenyh K. Kohda nuzhen psykhoterapevt... - M.: Yzd. hruppa «Forum» — «Ynfra-M», 1998. – 169s.

5. Osnovnыe napravlenyya sovremennoy psykhoterapyy. - M.: «Kohyto - tsentr», 2000. - 379 s.

6. Sydorov P.Y., Parnyakov A.V. Vvedenye v klynycheskuyu psykholohyyu. – T. 2. – M.: «Akademycheskyy proekt», «Delovaya Knyha», 2000. – 382s.

7. Andreas S. y dr. Myssyya NLP: noveyshye amerykanskye psykhotekhnolohyy. - M.: Ynstytut obshchehumanytarnыkh yssledovanyy, 2000. - 352 s.

8. Hrof St. Tselytel'nыe vozmozhnosty neobыchnыkh sostoyanyy soznanyya // Vnutrennee prostranstvo. Kholotropnoe dыkhanye: hlubynnaya psykhoterapyya y put' dukhovnoy transformatsyy. - M.: Nezavysymaya assotsyatsyya psykholohov-praktykov, 1996. - S.20-32.

9. Romasenko V.A., Skvortsov K.A. Nervno-psykhycheskye narushenyya pry rake. - M.: Medhyz, 1961. - 371s.

10. Kvasenko A.V., Zubarev Yu.T. Psykholohyya bol'noho. – L.: Medytsyna, 1988. – 184s.

 

Tags: